Свердловское правительство изменит модель работы с госконтрактами
— Олег Леонидович, принято круглыми датами оперировать, но год с вступления в должность не прошел. Хотелось бы спросить, какие задачи из тех, что были поставлены, реализованы. На первой встрече вы говорили, что нужно провести аудит подразделений и повышать их эффективность.
— Задачи не я себе ставил, а губернатор... Была задача разобраться в том, кто что делает, оценить уровень компетенции структур. Видите, никто не уволен, все работают. Соответственно, уровень достаточно высокий и эффективность надлежащая. В этой части я больше доволен, чем нет. Но это процесс такой, скажем, незаконченный...
— Хорошо. Давайте начнем с министерства экономики Свердловской области, где еще не назначен министр…
— Ключевая задача — это подбор министра и структурирование ведомства под компетенции, которые у него существует. Пока мы действуем в существующей операционной модели. Сейчас я губернатору делаю некоторые предложения, и он их смотрит, плюс появились в задачах реализация майских указов, критерии оценки деятельности высших должностных лиц, соответственно, мы меняем модель взаимодействия с органами власти, которые отвечают за то или иное направление оценки деятельности высшего должностного лица. То есть это должно потребовать некоторых структурных изменений внутри министерства.
— Кого вы видите в должности министра?
— Министр — это человек, который думает. У него должна быть определенная стратегия в голове, которую он должен синхронизировать с позицией губернатора, с финансово-промышленными группами. Это такое большое звено с точки зрения взаимодействия с внешним миром и внутри органов власти. Губернатор выбирает.
— Но вы же внесли кандидатуру губернатору?
— Да, и не одну. Что же вы такие любопытные? Рост, вес, возраст, образование, пол… Это ваше отношение, я вас понял. Губернатор принимает решение.
— Проблемным считается блок государственных закупок. Какие претензии у вас есть к департаменту, последуют ли какие-то изменения там? И что требуется для того, чтобы сделать закупки прозрачнее?
— Есть ключевая задача — повышение уровня квалификации всех, кто занимается закупками в Свердловской области. То есть это образовательная деятельность в муниципалитетах: анализ, наведение порядка, формирование более эффективной системы в сфере закупок. Федеральный закон № 44-ФЗ претерпевает изменения, а это основной закон по закупкам. Я думаю, что в декабре последние изменения будут приняты, а это требует опять же структурных, и даже с точки зрения численности, изменений в департаменте по закупкам.
— В большую сторону?
— Возможно, человек на пять придется увеличивать штат, потому что возникают дополнительные функции. Это контроль, использование новых информационных систем, анализ. Сегодня ключевой запрос — качество технических заданий. Чтобы они были качественные, нужны экспертные решения. У нас же есть технические задания очень специализированные, и нужно привлекать сторонних экспертов…
— Сторонние эксперты — имеется в виду аутсорсинговая работа и привлечение сторонних структур к разработке ТЗ?
— Это аутсорсинг, потому что невозможно иметь в департаменте экспертов по всем направлениям и видам закупок. У нас их десятки тысяч. Нужно делать эту тему независимой от заказчиков. Почему? Во-первых, мы будем честнее смотреться со стороны бизнеса и сможем сказать: «слушайте, существует независимая экспертиза».
Не кулуарная, не карманная, где продается заключение, что все хорошо, а реально независимая экспертиза, не аффилированная со структурами Свердловской области и не обремененная никакими моральными, этическими и прочими отношениями здесь. Это могут быть эксперты по теме федерального уровня, с других территорий.
— То есть появится список отраслевых экспертов, которые де-факто зададут параметры, например при поставке лекарств…
— Возможно, будет список, возможно, будет разовая работа. Возможно, это будет работа только в зависимости от объема госзакупок. Вы вопрос задали — что требуется для повышения прозрачности? Так вот это, очевидно, требует повышения качества техзаданий, конкуренции через публичность и институт экспертов.
— Достройка закупок, о которой вы говорите, это вопрос 2020-2021 года?
— Это вопрос конца 2019 и 2020 годов. Куда дальше-то уходить? Мы понимаем, как это сделать. Это вопрос формирования нормативно-правовых актов. Понятно, что изменения будут тяжело проходить, потому что противоречия существуют… внутренние.
— А вы можете привести пример такой компании или такого эксперта, которого вы видите в этой работе сейчас?
— Нет, не могу.
— Или где вообще эта модель показала себя. Может быть, какие-то субъекты уже реализовали такую концепцию?
— Не могу. Потому что закупки — это тема, всегда закрытая существенным образом. Есть передовые модели, наработаны стандарты. Та же Москва, где есть внятный перечень товаров и услуг, которые в закупках разыгрываются. И есть информационная система, в которой, если ты заказываешь капремонт для какого-то, например, образовательного объекта, есть стандарты капитального ремонта образовательных объектов и четкий перечень услуг, которые должные быть в техническом задании. Какого качества должны быть окна, какого качества должны быть трубы и прочее. У нас такого перечня нет, мы его делаем.
— Как это реализовать в здравоохранении? Есть свежие примеры крайне неоднозначных ситуаций по поставкам медоборудования…
— Здравоохранение тоже требует экспертов. Тем более там сейчас ключевые закупки реализуются в рамках 223-го федерального закона. Больницы в основном переведены в статус автономных некоммерческих организаций, и там в рамках 223-го закона есть жалобы на ограничения. Но это уже предмет изучения и консультативной работы.
— Эксперты — внешние, сторонние, независимые — помогут снять жалобы на неконкурентность закупок в здравоохранении?
— Что касается деятельности департамента госзакупок, то, скорее всего, мы эту модель будем отрабатывать. Как она покажет себя по факту, я пока не готов сказать. Но, понимаете, если департамент организует какую-то закупку оборудования, которое в России еще кем-то закупается, то всегда можно посмотреть и сравнить цену. И есть цена производителя на сайте, и если это оборудование достаточно понятное, без каких-то наворотов, то уже можно понять — эффективная это закупка или можно в чем-то сомневаться...
— Но ведь здесь дело не в цене, а в назначении…
— Надо или не надо — это уже эффективность использования. Понятно, что есть Счетная палата, но все равно вопрос уже к самому заказчику — минздраву и к больнице, которая заказывает. Но точно не к департаменту закупок, который будет отвечать за технологию, за определение начальной максимальной цены в соответствии с тем, что имеется в информационном пространстве. Никто в департаменте не может быть более компетентен, чем главный врач, чтобы сказать, какие лекарства покупать, микроскопы, перчатки, скальпели и прочее.
— По медицинским закупкам сейчас есть претензии, которые вы считаете обоснованными?
— Есть. И не только по медицинским. По всем закупкам так или иначе время от времени возникают жалобы. Для этого есть ФАС, которая жалобы рассматривает, или суд. У нас вообще-то тоже есть претензии к рынку, когда приходит фирма «Рога и Копыта», демпингует, а потом к реальным поставщикам, производителям выходит с предложением, чтобы им дали некую выплату за отказ от участия в конкурсе. Сейчас, правда, эта ситуация уходит, ее стало решать легче, но тем не менее такие истории случаются.
— В апреле вы говорили, что Свердловская область примет участие в подготовке предложений в Минфин РФ по изменению системы госзакупок. Это произошло? Какие предложения регион направил в федеральный центр?
— Да, мы проводили совещание с участием замминистра финансов РФ Лаврова Алексея Михайловича. Он нам дал много рекомендаций, и мы все предложения сделали… Одно как раз о привлечении экспертов. Он сказал, что федеральное законодательство не запрещает сегодня это сделать. Второе, это он уже сделал предложение, что надо стандартизировать закупки, чтобы за счет объема однородных закупок экономить…
— Типовые контракты? Но тогда должна быть позитивная практика, чтобы просто тиражировать…
— Да, типовые. Условно, все школы закупают одно и то же. Значит, надо их закупки поднимать на уровень ГРБС и формировать единую закупку. Но тут вопрос с полномочиями, хотя есть тема для размышлений. Это уже делается где-то. Наверняка и мы будем предлагать на уровне области.
Понимаете, закупки — это всегда конфликт чьих-то интересов. Поэтому нужно просто доказать эффективность. То есть, во-первых, процесс должен быть быстрым, а во-вторых, качественно и финансово выгодным. Если эти три показателя будут соблюдаться, тогда у тех, кто с этим спорит, аргументов не будет.
— Если говорить о Региональной энергетической комиссии Свердловской области, потому что вы курируете ценообразование и тарифы…
— В РЭКе все вроде понятно. Всегда существует спор между тем, какой тариф хотят установить поставщики, и возможностями, которые мы имеем с точки зрения образования тарифа. РЭК ограничена жесткими указаниями федерального органа (ФАС), как считать. Поступают жалобы и в ФАС, и в суд.
Я бы хотел, чтобы РЭК более внимательно смотрела не только на структуру формирования тарифа, но и на то, как эта структура в конечном счете скажется на росте тарифа у конечного потребителя — человека или бизнеса, который потребляет электричество, газ, воду, тепло. Сейчас РЭК начинает действовать уже исходя из этой логики. В рамках действующего законодательства мы всегда оцениваем экономические риски для бизнеса и политические риски в связи со скачкообразным ростом тарифов. Понятно, что мы живем в ограничениях регулятора федерального, который устанавливает нам лимиты. Но всегда в рамках этих лимитов есть некие решения, которые могут так или иначе скачки эти регулировать.
— Вы сказали, что вы этот вопрос проработали. А каким образом? Какая-то новая методика?
— Нет, просто раньше РЭК приходила и говорила: «а вот такой тариф утверждаем». А сейчас они показывают, какую долю роста в платежке конечного потребителя это дает.
— Вы хотите сказать, что раньше это просто не считали?
— Ну, не смотрели. Может быть, постфактум смотрели, а сейчас мы это превентивно делаем
— Это началось после ситуации в Новоуральске?
— Это было до нее. Мы поймали как раз ее, когда начали считать и увидели… Ситуация в Новоуральске возникла в силу того, что мы обязаны применять федеральную методику, в силу ее несовершенства. По этому поводу губернатор встречался с руководителем ФАС Артемьевым. Я на этой встрече присутствовал, и мы аргументировали, а ФАС с нами согласилась и сейчас изучает ситуацию, как откорректировать методику или объединить группы гарантирующих поставщиков, чтобы такого роста, который выпадает за рамки логики и экономики, не было.
— А вы можете рассказать чуть подробнее о встрече в ФАС? Ведь такая беда с тарифом была не только в Свердловской области, но и в других регионах.
— Да, по нашей информации, около 20 субъектов столкнулись с этой историей, там, где маленькие гарантирующие поставщики, у которых, в соответствии с методикой, норматив определяется по валовой выручке. И там произошел резкий скачок тарифа на передачу электроэнергии, из-за чего у потребителя в квитанции мог быть рост от 40 до 60%...
— То есть мы ждем, что в ближайшее время ФАС пересмотрит методику?
— Руководитель ФАС Игорь Артемьев дал такое поручение. Нужно либо менять методику, либо группы поставщиков сформировать иначе, либо график введения менять...
— Большой блок вопросов связан с департаментом информатизации. Какие направления работы заданы там на ближайшую перспективу?
— Почти все это время мы разбираемся с тем, что в органах власти большой набор смарт-решений, софтов разных. Их более ста и они не всегда между собой адаптированы. Условно, в системе определенного ведомства существуют какие-то данные. Для того чтобы их получить в систему другого ведомства, приходится делать запрос. Садится человек и набивает.
В Свердловской области каждое ведомство закупает программное обеспечение исходя из своих соображений и финансовых возможностей, не видя общей картинки. Мы ее для себя сформировали и смотрим, как сделать так, чтобы все решения между собой синхронизировались. Не существует единой платформы, чтобы они как модули туда цеплялись. А губернатору нужен единый аналитический модуль, который бы позволял быстро и эффективно находить показатели, требуемые для анализа и для принятия решения.
— Технологическое решение найдено?
— Да, технологическое решение есть. Это вопрос финансовый и организационный.
— Дорого и долго?
— Дорого и долго.
— Сторонние компании привлечены к этой работе?
— Конечно, привлечены. Я уже сказал, что в системе информатизации Свердловской области работает более 100 смарт-сервисов — это все сторонние компании. Мы же не сами пишем программные продукты. У нас нет на то ни компетенций, ни способностей. Мы сейчас предлагаем новые способы взаимодействия с компаниями. Если раньше все активно закупали программы, то мы сейчас предлагаем покупать услугу. Почему? Потому что, купив одну программу, мы становимся ее заложниками и начинаем вокруг нее двигаться. Купив услугу, мы становимся стимуляторами рынка. И если услуга нам не нравится, то мы попросим другого, чтобы он нам ее предоставлял. Это, с точки зрения рачительности по отношению к государственным и общественным финансам, мне кажется эффективнее.
— А как к этому относятся разработчики программ?
— Вы знаете, я уже со всеми это обсудил, все думают, и этот запрос на услугу повергает их в ужас. Они говорят, раньше мы так не работали, мы программу можем написать… Взять, к примеру, аналогию с транспортом: у компании есть задача продать автомобиль, а покупатель говорит — нет, мне нужна перевозка и такси достаточно. В нашей ситуации лучше идти в направлении такси. Потому что в конечном итоге у нас нет специалистов по доработке высокого уровня, мы такие зарплаты не в состоянии платить.
— И это при том, что мы должны запустить большую программу цифровизации региона. Как вам, кстати, кажется, темпы ее реализации соответствуют установленным? Насколько мы быстро двигаемся?
— Свердловская область хороша своим разнообразием. С одной стороны, это фактор стимулирующий, с другой стороны — ограничивающий. Был бы единственный разработчик, одна какая-то компания, которая все это делает, встретились бы, обсудили параметры и договорились. Но каждый день что-то новое появляется, и очень сложно решение принять. Я специально не называю эти компании…
— Но все понимают. Ростелеком?
— Нет, не только. Давайте перечислим примеры: Сбербанк, Ростелеком, «СКБ Контур», «Ланит» — это российские компании, которые могут тебе предложить кучу решений хорошего качества. И ты вроде начинаешь с одним говорить, а приходит кто-то еще и говорит: «а у меня тоже есть такое же решение, и оно вот так выглядит». А потом четвертый и пятый. И в этом смысле Свердловская область и хороша, и тяжела. И хочется и со своими все это делать, и хочется качества хорошего достичь.
– …и все-таки придется выбрать Ростелеком?
— Не надо. Не надо так говорить. У нас нет в этой части ограничений. Если где-то условно Ростелеком хорош, то мы говорим: найдите еще 2-3 предприятия, которые будут реально конкурировать, чтобы была объективная цена.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
