Директор Музея истории Екатеринбурга: «Городу нужно несколько центров»
Административные границы центра Екатеринбурга, в отличие от большинства городов-миллионников, не закреплены ни в одном официальном документе. Поэтому для города «центр» — скорее маркетинговый термин, который каждый понимает по-своему. Это создает проблемы и для мэрии, и для разных секторов бизнеса.
Поэтому РБК Екатеринбург организует очно-заочную дискуссию — инфраструктурный форум «Центр решений РБК». В течение июня редакция публикует интервью, колонки и аналитику, где эксперты рассматривают центр города с разных точек зрения. А 26 июня состоится панельная дискуссия, в ходе которой редакция вместе с представителями городской власти и предпринимателями определит, где должны проходить административные границы центра. Выводы будут оформлены в меморандум и направлены мэру Алексею Орлову.
Интервью с Игорем Пушкаревым — часть дискуссии в преддверии инфраструктурного форума.
«Для нас «утюг — «археологическая Мекка», страна Эльдорадо»
— Центром города много десятилетий считается утюг — шестиугольник от Челюскинцев до Декабристов, от Московской до Восточной. Объясните как историк, почему так?
— Первоначально центром был совсем не утюг, а екатеринбургская крепость, зачатая Василием Татищевым, а выстраивающаяся де Генниным.
Это не утюг, а квадрат. Чтобы было понятнее в современных реалиях: с южного края он был ограничен улицей Малышева, частью с севера не доходил даже до улицы Первомайской. На востоке — это плюс-минус улица Толмачева, на западе — площадь 1905 года.
Направление развития города могло идти по другому маршруту — на юго-запад, потому что первыми площадками, которые начали быстро развиваться и застраиваться, стали так называемый торговый конец (или то, что мы сейчас принимаем за площадь 1905 года), Купеческая и Банная слобода (где сейчас здание уральского полпредства и офис «Русской медной компании» соответственно).
Упомянутая площадь 1905 года в 1720-е была первой торговой площадью Екатеринбурга, там же встал Гостиный двор — его много раз перестраивали, но сейчас он образует основу здания администрации города.
Что касается утюга — он довольно долго считывался на карте города. Его очертания проявились к 1780-м годам. Они во многом сформированы так называемой Второй (или Большой) Екатеринбургской крепостью, после Пугачевского восстания (1773–1775 годов). Екатеринбург к восстанию не присоединился, благодаря чему Екатерина II присвоила городу статус уездного, а Екатеринбургская крепость получила вторую инкарнацию. В фортификационном плане она не использовалась и начала застраиваться городскими кварталами и сноситься в первой четверти XIX века. Такая вот предыстория утюга.
— Как вы думаете, в XXI веке границы центра изменились? Кажется, что в последние десять лет вектор развития города сместился на запад, и район около «Екатеринбург Арены», который не входит в утюг, стал гораздо более заметным. При этом возле улицы Восточной, которая входит в условный центр, наоборот, отсутствуют точки притяжения.
— Стадион как центр спортивной жизни заработал в конце XIX века. На площадке, где сейчас находится парк при Дворце молодежи, организовали первое спортивное сооружение на территории города — ипподром. Поодаль появился велодром, а на его месте в советское время — Центральный стадион.
Долгое время западная окраина проходила по нынешней улице Московской, а Верх-Исетский район был поселком при Верх-Исетском заводе, запущенном в 1726 году. Западная часть Екатеринбурга не относилась к городу и была, говоря современным языком, субурбией.
Отвечая конкретно на вопрос, выполняет ли исторический центр Екатеринбурга функцию центральной части нынешнего города, надо для начала раскрыть это понятие. Не во всех городах центр исторический совпадает с центром административным. У нас — во многом совпадает: здание администрации — перестроенный Гостиный двор, резиденция губернатора — бывшая усадьба купцов Тарасовых, полпредство — улица Добролюбова. Центр Екатеринбурга насыщен многими культурными институциями, музеями, галереями.
— Это хорошо, когда исторический центр совпадает с административным?
— Сложный вопрос. Мое мнение как жителя города — не всегда обязательно, чтобы центры совпадали. Наоборот, с учетом нынешнего развития интернета, средств транспорта и связи можно было бы уходить в сторону распределенных центров.
Не зря проговаривается вариант со строительством правительственного квартала на берегу Верх-Исетского пруда, где когда-то продумывали планы Экспо-деревни. Это западная точка города. Что касается жилых проектов, это Академический и юго-западная часть. Там возник жилой массив, который стал восьмым административным районом. Я думаю, что этим ничего не ограничится. Уверен, постепенно будут осваивать и другие направления.
— То есть должно быть несколько центров?
— Мне кажется это разумным, потому что финансовый центр может не совпадать с культурным, а культурный — с административным. Екатеринбург в XX веке показывал как раз такую модель, когда создавали соцгородки. Мы можем вспомнить историю Уралмаша — завода-легенды — и Уралхиммаш. Последний до сих пор сохраняет первоначальную концепцию — удаленный город в городе на юге. В 20-е годы XX века, когда стояла задача по индустриализации, было бы безумие организовывать промышленные центры в историческом.
— Вы поддерживаете идею утвердить административные границы центра?
— Не вижу большого смысла в том, чтобы делать по аналогии с ЦАО Москвы. Наше нынешнее административное деление интереснее. У меня всегда деление на районы ассоциировалось со знаком Екатеринбургского завода — печать колеса со спицами. Наши границы административные, словно куски пиццы, сходились в центре города. С этой точки зрения это сохранение нашего наследия. Понятно, что сейчас прибавился Академический район, который спицами и лучами не сходится, но тем не менее. Может быть, в центре сохранить этот образ колеса, а дальше пусть город обрастает новыми районами.
— Если вернуться к общеупотребимому термину «центр города», в каких границах вы определили его для себя?
— Мы как историки апеллируем к тому самому утюгу. Как практикующий археолог скажу: для нас на этой территории сохранилось большое количество объектов культурного и археологического наследия. Исследования этой площадки, раскопки территорий бывших усадеб дают наибольшее количество памятников и любопытных экспонатов. Так мы понимаем историю повседневности нашего города на отрезке XVIII—XIX веков. Археологи отвечают на, казалось бы, банальные вопросы: как эти люди выглядели, жили, ели? Для нас утюг — «археологическая Мекка», страна Эльдорадо, где мы находим всякие вкусняшки.
Но есть очевидная сложность. Историки и археологи много лет предлагают выделить на городской карте этот утюг и признать его «историческим поселением». Это даст особый статус земли с точки зрения последующего исследования набора памятников.
— Это мы сейчас переходим к административным препонам.
— Да, это законодательные пробелы. Статус исторических городов в России присваивают ряду поселений, но по Екатеринбургу утюг таким статусом не обладает. На практике это означает, что в случае освоения территории перед застройкой мы берем в руки лопаты и идем исследовать, пытаясь понять, сохранилось ли здесь что-то. Особый статус позволял бы сразу же накладывать определенные охранные обязательства на площадку.
«Хочется сохранить максимально все»
— В некоторых городах есть исторические части, находящиеся под охраной ЮНЕСКО. Екатеринбург может на это рассчитывать?
— Есть одна очевидная проблема. За минувшие сто лет серьезно подрастеряли наши смысловые точки. В преддверии празднования 250-летия Екатеринбурга мы потеряли большую часть корпусов железоделательного завода (он успел впоследствии побывать Екатеринбургским монетным двором и гранильной фабрикой). При строительстве Плотинки корпуса снесли и организовали зеленую рекреационную зону, где мы сейчас отдыхаем, но, к сожалению, ключевая точка промышленной истории города теперь утрачена.
Такая же судьба в XX веке постигла Нижнеисетский завод. От него осталось несколько фундаментов и плотина. Вот эта цепочка городских прудов, она, пожалуй, до сих пор единственный устойчивый маркер, обозначающий предыдущую знаменательную заводскую или промышленную историю города.
Если о чем-то и думать с точки зрения реконструкции и реставрации маркеров и точек, которые писатель Алексей Иванов называет «горнозаводской цивилизацией», то стоило бы подумать о площадке старого Верх-Исетского завода. Сейчас он находится в руинированном состоянии. Но сохранился еще довольно узнаваемый облик. Если бы взялись за реставрацию, можно было бы попробовать добиться присвоения для площадки особо охраняемого статуса. Списка ЮНЕСКО эта площадка достойна.
Это мы говорили про Екатеринбург в его начальном виде, но уже приходится думать о сохранении советского наследия. В первую очередь речь про конструктивизм, который, благодаря усилиям городской общественности, уже забрендирован. Впрочем, от брендирования до восстановления еще целая Марианская впадина.
Но речь и о других вещах. Какова судьба завода «Уралмаш»? Частично площадка сносится и застраивается новым жильем. Я не говорю, что надо сохранять все как было, от и до. Но должна быть сформирована концепция музеефицирования, насыщения новыми смыслами старых пространств. Может быть, уходить в креативную индустрию, создание кластеров, сделать технопарк. Потерять полностью облик Уралмашзавода недопустимо. Какую-то часть великого наследия великой эпохи нужно сохранять для будущих поколений.
Уралхиммаш хоть и работает, тоже требует музеефикации территории. Когда посещаешь это место, проникаешься духом индустриализации. Это впечатляющее зрелище, промышленный дух захватывает. Я четко понимаю, что меняются технологии. Может быть, в будущем встанет вопрос о том, что делать с этим монстром, когда корпуса Уралхиммаша станут слишком узкими для нового производства. Дискуссию можно начинать уже сейчас, чтобы не получилось как со старопромышленным наследием, которое снесли под корень. К примеру, приходишь на Нижнеисетский завод и пытаешься на пальцах и картинках показать промышленное величие изначального Екатеринбурга XVIII века.
— Представим: проходит сто лет, может, меньше, конструктивистские здания полностью становятся аварийными. Как их сохранить?
— Во-первых, они уже сейчас в изрядной степени изношены. Если уж совсем быть буквальными в прочтении нормативных актов, их уже сейчас можно признавать аварийными или близко к этому. Существуют технологии реставрации, реконструкции и приспособления зданий к современным реалиям. Такие проекты успешно реализовали в Москве. Но нужно понимать, что это недешево.
Большая дискуссия идет вокруг «Городка чекистов», который периодически пытаются подлатать. Достоин ли он сохранения? Да. Это красивый архитектурный авангардный объект. Напротив него расположены дома Госпромурала из 14 корпусов, самый большой дом-коммуна в СССР.
Один из корпусов мы осваиваем как креативный кластер «Л52». Нас серьезно поддерживает городской бюджет и спонсоры. Это трудный и долгий путь, но если мы видим в нем смысл, надо им идти.
— Учитывая, что конструктивизм — это мощный бренд, у этой части города самый большой шанс получить охранный статус?
— Под руководством вице-мэра Сергея Плахотина идет формирование туристической концепции Екатеринбурга. Там сейчас тоже поднимается много системных вопросов, потому что мы коснулись конструктивизма, но не коснулись темы советского модернизма или сталинского ампира. А это тоже часть облика города и нашего культурного наследия. Куда мы денем главный корпус УрФУ на улице Мира? Это доминанта, к которой руку приложил наш уральский архитектор Константин Бабыкин.
Поэтому разговор должен быть комплексным, не только о памятниках конструктивизма. В таком случае у меня вопрос: с одной стороны улица Ленина упирается в главный корпус УрФУ, с другой стороны — в госпиталь Верх-Исетского завода (сейчас — «Синара Центр»), по другую сторону находится медицинский городок, совершенно близко от них располагается одна из старейших тюрем России (СИЗО № 1). Что вычеркнуть из этого списка? Хочется сохранить максимально все.
Опыт городов с более глубокой историей показывает, что сохранять памятники культурного наследия можно. Такие места стремительно становятся центрами притяжения, если они не разрушаются и не перестраиваются.
Скоро будут праздновать тысячелетие Суздаля, который сохранил образчики архитектуры XII—XIII веков. И люди едут туда, чтобы почувствовать непередаваемый флер.
— У Суздаля другое предназначение. Там сознательно не развивают административную часть, поэтому и сохранять наследие там легче.
— Критика принимается. Тогда перейдем к Казани, где не совсем совпадают исторический и административный центры. Да, там есть небольшой инфильтрат околоадминистративных зданий, но их основные корпуса располагаются по другую сторону реки. И ничего, Казань переживает ренессанс в сфере туризма. Благо к своей юбилейной дате они поработали над сохранением наследия. Есть хороший пример с островом-градом Свияжск, построенном в краткие сроки еще при Иване Грозном. За последние десятилетия этот остров из пепла и тлена восстановили и сделали яркой туристической точкой. Там обустроили Музей археологического дерева — он точно входит в топ-5 музеев археологии России и ранней истории.
Примерно таким же путем идет, а в чем-то и обгоняет, Нижний Новгород.
Не думаю, что развитие административного центра должно обязательно ставить крест на репрезентации центра исторического. Они вполне могут пересекаться. Одно другому не мешает.
— Рассматривая различные способы сохранения наследия, представим такой сценарий: «Городок чекистов» признают аварийным и встает вопрос, что с ним делать. Считаете ли вы хорошим вариант с полным демонтажом здания и строительством на его месте точно такого же?
— Не считаю. Очень редкие проекты в реставрации — это точное воспроизведение оригинала. Допустим, необходимо подобрать пол из досок, сохранившихся с того периода. Нам надо не просто подобрать материалы, но и максимально приблизить технологию работ. Потому мне эта идея кажется утопичной. У нас не осталось уже мастеров, умеющих штукатурить подрамки, хоть еще 50 лет назад эта технология была распространенной. Сейчас очень трудно обстоят дела с реставрацией деревянных резных изделий. Даже очень хорошая реконструкция — скорее сохранение облика.
В любом случае основной конструктив исторического здания сохраняет и технологии, и дух времени. Сейчас мы либо вообще не сможем это повторить, либо заплатим большие деньги. Просто сломать здание и восстановить облик — значит построить новодел, не обладающий привлекательностью.
Я уже упоминал Нижний Новгород. Часть зубцов и стен городского кремля восстанавливали из старого кирпича, пока он был в наличии. То, что выше, — из современного кирпича. Издалека видишь монументальное сооружение, но при подходе поближе я, как профессионал, вижу, где кончается олдскул и начинается новодельная часть.
Если мы поступим так, то чем восторгаться и что разглядывать? Ткань и эмоцию это место потеряет.
Как развиваются промышленные кластеры в России и чем они выгодны бизнесу и регионам
