Виктор Долженко: В России не осталось позитивного для инвесторов бизнеса

Директор екатеринбургского представительства банка «БКС-Ультима» Виктор Долженко (Фото: Константин Мельницкий для «РБК-Екатеринбург»)

— Я четко понимаю, что биржа — это единственное место, где сейчас происходит хоть какое-то движение. Понятно, что накапливать деньги и хранить их просто так — занятие довольно бессмысленное, они просто сгорят. Но почему предприниматель должен нести свои миллионы вам, верить в фондовый рынок, какие есть гарантии?

— Когда мы говорим «фондовый рынок», то подразумеваем рынок ценных бумаг. Это различные компании, как хорошие, так и не очень. По моим ощущениям, сейчас мы превращаемся в агровоеннопромышленную державу. Именно АПК и ВОПК сейчас на подъеме, ну и розничная торговля. Эти сектора интересны для инвестирования, плюс традиционный экспорт.

Достаточно сложно создать самому какой-то бизнес, но можно присоединиться к успешным. Рынок ценных бумаг это позволяет сделать очень легко. И даже если у нас спад экономики и в России сейчас нет таких успешных компаний — они есть в мире. Всегда что-то растет. Наша задача — находить сектора опережающего развития и обращать на них внимание клиентов. А клиенты уже вкладывают деньги.

— Есть ли такие хорошие бизнесы на Московской бирже?

— Бизнесы — это не виртуальные бумажки на бирже. Зарабатываете вы там или не зарабатываете — зависит от того, насколько удачны те бизнесы, которые вы приобретаете. Если говорить о российских компаниях, то они, конечно, не идеалы инвестиционной привлекательности.

— Клиенты сами принимают решение, в какие сектора и компании вкладывать деньги?

— Да. Либо самостоятельно, либо через управляющих. Пока в России будут капитализм, интернет и открытые границы, будут и растущие бизнесы, к которым можно присоединиться и вместе зарабатывать. Это выгодно и нам, как финансовому посреднику, и нашим клиентам.

— Выгодно вкладывать даже сейчас?

— Фондовый рынок цикличен. Эта цикличность предполагает, что есть периоды, когда можно зарабатывать, есть периоды, когда активы не растут. Но на этом рынке в течение, например, предыдущих десяти лет и следующих десяти лет будет 2-3 возможности хорошо заработать и удвоить капитал. И одного этого достаточно для того, чтобы за этим рынком следить. Иметь в своем инвестиционном портфеле какие-то активы, приобретать определенный опыт.

— Я представляю себе некого бизнесмена, у которого есть деньги. Еще пять лет назад он бы с удовольствием нарастил оборотку, открыл очередной филиал, вложил туда деньги, но сейчас он этого делать точно не будет. Он, скорее всего, с этими деньгами пойдет на фондовый рынок. Верна ли гипотеза, что он присоединится к успешной компании, не инвестируя в свою? А еще лучше — продаст свой бизнес и присоединится этими деньгами к зарубежной компании? Допустим, купить акции Alibaba и Apple и таким образом продолжить свой бизнес. Много ли сейчас таких бизнесменов, которые просто переквалифицировались в разряд инвесторов?

— Некое количество таких бизнесменов есть. Их не устраивает соотношение эмоциональных и трудовых затрат, которые нужно вложить в России, и та маржа, которую они сейчас могут получить. Часть из них уже пришла на фондовый рынок, часть когда-нибудь придет. У этих людей есть бизнес, в котором они разбираются, знают риски и возможности. И есть деньги, которые высвобождаются из основного бизнеса. Это новые клиенты для нашей индустрии.

— Но при этом они не настолько доверяют финансовым посредникам, чтобы послушно отдать деньги, так?

— Да. Но эти предприниматели понимают, что нужно получиать определенный опыт. Как в любом бизнесе, надо разобраться с потенциальными доходностями и возможными рисками. Что они делают? Начинают использовать инструменты, максимально похожие на депозиты, такие как облигации. Следующий этап — это акции и, например, структурные продукты.

— И в этот момент клиент приходит к вам?

— Еврооблигации и облигации компаний — это продукт, который будет с высокой вероятностью соответствовать ожиданиям клиента. Человек видит, что он зарабатывает свои 6-8%. И это базис, основа, на которой можно получить взаимный опыт работы и потом двинуться дальше. Но есть и такие бизнесмены, которые в своей жизни уже имели достаточно бизнес-риска, и они не хотят сверхдоходности. И когда-нибудь, может быть, они купят немного акций, но это будет только игра.

— Они основа ваших клиентов?

— Нет, я не скажу, что они основа, это, наверное, процентов 50-60. Другая половина по-прежнему хочет получать на фондовом рынке такую же высокую доходность, как давали бизнесы: 15-25% годовых в валюте.

— Для российской экономики это не самый позитивный момент: когда человек не строит новую фабрику, а вкладывает в те же облигации. Так?

— Российские облигации или евро облигации российских компаний — это фактически кредитование напрямую. И это еще неплохо. Но когда человек покупает облигации, например, Черногории или акции Alibaba, то этот поток инвестиций уходит из страны. И, наверное, это нам еще раз указывает на то, что внутри России не так много хороших для инвестиций компаний.

— Это прагматика, то есть доходность, или это бегство из России?

— Это прагматика в чистом виде. Человек открывает счет в иностранном банке, декларирует его в нашей налоговой и переводит туда деньги. Эти деньги вышли из экономики России. Потом на этом счете человек покупает облигации «Северстали».

О чем это говорит? О том, что человек переживает за российскую банковскую систему, но при этом он готов вкладывать в российские экспортно ориентированные компании. Фактически российские компании получают инвестиции российского бизнесмена, но по длинной схеме.

— Предполагая, что они недокапитализированы, например?

— Предполагая, что они расплатятся, если мы говорим об облигациях. Это первая схема. Есть вторая: когда деньги находятся у российского брокера, но человек покупает акции Apple. У него не так много денег для того, чтобы он их переводил куда-то в иностранные банки. Фактически он вкладывает в зарубежные компании. Это капитал, который здесь никоим образом не работает. И это чистый прагматизм. Людей интересует доходность.

— И все-таки почему я должен отдать деньги на фондовый рынок, а не отнести на депозит или вложить в недвижимость?

— Если ты отнесешь на депозит, ты практически, наверное, наверстаешь инфляцию, и на этом твои успехи управления капиталом закончатся. Фондовый рынок и все сопряженные инвестиции направлены на то, чтобы дать доходность, превышающую инфляцию.

— Но рисковую доходность, так или иначе. И пока более налогооблагаемую.

— Да. Но если мы смотрим на депозиты как на безрисковый инструмент, то можно купить облигацию этого же банка. Уровень риска сохранится на том же низком уровне, но доходность в долларах получим выше, если в рублях — то такую же. Во-вторых, с помощью облигаций можно отдать деньги напрямую государству либо промышленным компаниям. Банкротство крупных производственных предприятий происходит гораздо реже, чем санация банков.

Также важно, что перед физическими лицами российское государство никогда не прекращало исполнять свои обязательства, и это максимальная степень надежности. Если у человека 100 млн рублей и какую-то часть он хочет вложить, минуя риск российской банковской системы, мы можем это дать.

— С депозитами понятно. Что с вложениями в недвижимость?

— Вложение в недвижимость — это вообще не инструмент сбережения. Это инструмент, постоянно из тебя высасывающий деньги. Недвижимость хороша только в двух случаях: если я покупаю квартиру, чтобы в ней жить, и если недвижимость потом вырастет в цене. Важно понимать, что недвижимость — это рублевый актив. Если цены на нефть чудесным образом вернутся к 100$, рублевые цены на недвижимость вырастут, но немногим выше инфляции. Из этого мне надо еще вычитать расходы на содержание. Я могу спокойно разместить деньги под защитой государства в банке и получать свои 10,5% в рублях.

— Понятно. Вернулись к фондовому рынку как наиболее удачному инструменту сбережения денег. Что нужно сделать сейчас, чтобы удержать клиента и не обмануть ожидания?

— В чем отличие ситуации, когда человек решил открыть депозит и решил купить акции? Одно из отличий в том, что на результат этой услуги влияет сотрудник финансового посредника и для долгосрочной работы с клиентом критически важен уровень экспертизы.

Есть и другие аспекты. Например, у меня есть клиент, который согласился со мной работать только потому, что я семейный человек. Может быть, в какой-то момент я не понял, почему был задан вопрос о семье, но с опытом понимаю, что это важно и что в нашей индустрии многое зависит от менеджера. Потому что, когда человек приходит на рынок, именно менеджер дает варианты и направляет. Инвестиционные менеджеры — это достаточно узкая специализация. И я верю, что в нашей индустрии универсальный специалист, который и ипотеку выдает, и автокредиты, и еще рекомендует, какие акции покупать, — всегда хуже, чем тот, кто на чём-то конкретном специализируется. Я искренне в это верю и много раз видел подтверждение этой гипотезы.

— Что еще хочет клиент от финансового посредника?

— Доходности. Клиент может сам выбрать портфель, но добавленная стоимость менеджера состоит в том, что он помогает разобраться, обратить внимание на разные нюансы. С менеджером клиент должен иметь большую вероятность успеха.

— А что тебе как менеджеру нужно в общении с клиентом, чтобы организовать успешную работу?

— В первую очередь очень важно задавать вопросы и иметь возможность спокойно разговаривать с клиентом. Мне нужно понять его текущую структуру активов, финансовые цели. Я должен рассказать человеку, какие пути могут вести к этой финансовой цели и вообще возможно ли это.

— У тебя есть пул своих клиентов. Есть ли среди них те, с кем тебе работать некомфортно?

— Такие случаи были. Я достаточно давно в этой индустрии. С какими-то людьми ты начинаешь работать, и это выстраивается на много лет. С какими-то людьми у тебя не получается выстроить эффективное взаимодействие из-за разных ожиданий.

Если ко мне пришел человек и говорит: «Мне просто надо 100% в год — ты можешь?» — я могу отказаться. Я встречал такие истории, когда в начале карьеры не очень опытные ребята соглашаются на все запросы клиентов — и гарантированно получают какое-то количество жестко разочарованных клиентов. И карьера не получается. Наша команда смотрит на ситуацию не только с позиции доходности, но и со стороны рисков. Это наше важное отличие, по моему мнению.

— Сейчас такая позиция выглядит довольно странно: в нынешних кризисных условиях часто приходится соглашаться на любые деньги, которые тебе несут. И для того чтобы соответствовать ожиданиям акционеров, эти деньги надо брать.

— У меня еще будет 20 лет активной карьеры. Я хочу, чтобы и мои дети были в этой индустрии. Я видел уже какое-то количество людей, которые ярко горели, но быстро сгорали, используя подход «брать все деньги». Не так много наших клиентов в Екатеринбурге лично знают акционера БКС, но они все лично знают меня и даже мою семью. Исходя из этого, я готов отказывать, если я понимаю, что тот путь, по которому идет человек, приходящий на рынок, для него губителен.