Александр Высокинский: «Экспо-2025» даст Екатеринбургу быстрое развитие»

Фото: архив 66.RU

Заместитель губернатора Свердловской области Александр Высокинский координирует работу по продвижению заявки Екатеринбурга на «Экспо-2025» в уральском регионе и является связующим звеном между федеральной и областной властью. В интервью «РБК-Екатеринбург» он рассказал о главной концепции «Экспо», о том, какие задачи стоят перед ним и губернатором Евгением Куйвашевым на этапе борьбы за победу; почему городу необходимо выигрывать заявку, чтобы развиваться именно сейчас, и как заставить екатеринбуржцев поверить в необходимость проведения выставки.

— Не раз упоминалось, что главная задача при проведении заявочной кампании — договориться с определенными людьми — представителями стран-участниц «Экспо». Что значат эти договоренности? В общественном понимании это может восприниматься как коррупция в международном масштабе — так ли это на самом деле?

— Есть три главных направления работы по продвижению заявки. Какая самая устойчивая конструкция? Тренога. Потому что у стола может быть четыре ножки, и он все равно будет шататься, а вот тренога — никогда. И у нас есть такие три «ноги»: первая — регламентные мероприятия Международного бюро выставок (МБВ). Это презентация, всевозможные приемы, в том числе инспекционных комиссий, подготовка заявочных книг — то есть вся отработанная технология.

И как раз в рамках этого направления мы делали две последние презентации, и вторую обсуждали многие — это наш ролик нашего производства. Его делали наши парни, и снимались в нем настоящие екатеринбуржцы: мужчина, который потерял жену; дитё, у которого есть собака; парень, который не видит — это все реально, там не было актеров. Именно поэтому ролик получился такой настоящий, и когда мы его презентовали в Париже — плакали все. Мы говорили об идее, почему она может быть принята, почему — нет. Почему мы сегодня меняемся для технологий, и правильно ли это. В лучшую сторону или в худшую?

Раньше был меч, сегодня — айфон; раньше был конь — сейчас автомобиль; раньше были латы — сегодня деловой костюм и так далее. Технологии изменились, связь и подходы изменились. Но честь, братство, верность и все остальное — оно осталось. И мы хотим как раз об этом поговорить: о том, что технологии могут делать человека счастливым.

Следующая презентация — представление нашего экспо-парка, технологических идей, информация о том, сколько человек мы примем, где они будут жить, как будут перемещаться. Такая глобальная презентация.

— Это та, что запланирована на июнь 2018-го?

— Да. А весной перед этим нас посетит инспекционная комиссия, которая будет выяснять, совпадает ли написанное в книге с тем, что есть по факту. Наши федеральные министры будут презентовать главы заявочной книги.

Вернемся к «ногам»: вторая — это лоббирование. Про него много рассказывать не буду, потому что лоббирование, как деньги, любит тишину. Это не коррупция. Это многоярусная система отношений разных стран: мы вам то, а вы нам—это; мы вот здесь дружим, а здесь не дружим, а вот тут — дружим против того. Это очень тонкие вещи. И эта работа ведется.

Почему она очень важная: есть 160 стран-участниц, и у каждой — только один голос. У Китая, где живет полтора миллиарда человек, и у какой-нибудь африканской страны, где живет несколько тысяч, — по одному голосу. И с этими странами надо работать.

— С какими государствами Россия дружит в первую очередь?

— Вы как агент разведки. С настоящими друзьями России, конечно. Например, есть страны, куда мы даже не едем. Это те, что за последнее время потеряли суверенитет. То есть они числятся как страны суверенные, но по факту никакой независимости у них нет. Ну зачем туда ехать, если хозяева живут в другом месте, и нам там не договориться? Есть страны, в которые нужно просто приезжать и рассказывать, что мы можем, что не можем. Это большая работа, но о ней поговорим потом.

— Тогда давайте о третьем направлении.

— Третья «нога» — это Екатеринбург и екатеринбуржцы. При совпадении всех трех опор наша тренога будет устойчива: если мы сделали хорошую презентацию, если мы хорошо поработали со странами, если нас поддерживает население. Если мы не договоримся со странами — ничего не получится. Если покажем посредственную презентацию, на которую стыдно народ приглашать, — не получится. Если будут те, кто продолжит рассуждать «да зачем нам это «Экспо» — нам скажут, что мы между собой не можем договориться, и зачем же тогда кого-то в гости приглашаем.

Мы поначалу испугались, ведь в Сети плесени (негатива о выставке, — прим.ред.) много. Но сделали соцопрос, выяснилось, что 80-90% населения относятся к «Экспо» положительно, они занятые люди, у которых нет времени сидеть в интернете и лить желчь.

Возникает вопрос: что делать с недовольными? Есть простой вариант — собирать всех недовольных вместе и показать перспективы. Что сегодня у них жизненная ситуация такая непростая, но если будет «Экспо», у них будет много разной работы, будет возможность найти свое место в жизни. Строителем, волонтером, охранником — можно быть кем угодно. В общем, со всеми этими людьми надо работать, и наша цель — чтобы через год или меньше можно было остановить человека на улице Екатеринбурга, спросить его: «Тебе надо «Экспо»?» А он тельняшку порвет и скажет: «Точно надо! Я в деле!»

— В прошлый раз, при заявке на «Экспо-2020», люди не понимали, что такое это «Экспо» вообще, поэтому и были такие сложности. Сейчас, мне кажется, они немного представляют, что такое международная выставка.

— Мы сейчас и кампанию выстраиваем немного по-другому. Когда я начал этим заниматься, объяснял московским коллегам, что жители Екатеринбурга — специфичны, и нам не подходят pr-технологии Москвы: показать что-то по телевизору, выстроить всех вместе и так далее. Мы выросли в двухпартийной системе — города и области; у нас большое количество СМИ, общество достаточно развитое, либеральное. Люди привыкли, что надо изучать противоположные взгляды, чтобы сформировать свое мнение.

И, кстати, свое мнение есть у всех. Если мы, власть, приходим с какими-то готовыми решениями к людям, они нам просто говорят, что наше мнение им не нравится, и посылают. А если мы приходим и говорим: вот наша рука, мы не скрываем нашей цели, мы хотим, чтобы через полгода все кричали об «Эскпо», что они в деле. Как это нужно сделать? Как объяснить вам и вашим друзьям о выгодах выставки, чтобы к ним подходили на улице, спрашивали, нужно ли им «Экспо», а они отвечали: «Конечно, нужно!» С людьми надо разговаривать. По-разному, в зависимости о целевых групп, возраста.

— Как вы будете вести этот диалог? Через СМИ?

— Со СМИ мы тоже начали работать: пришли и сказали, что не будем давать установок, но у нас есть цель и нам надо вместе понять, как к ней прийти. Как взаимодействовать.

Или, например, съездили на одно крупное предприятие, где несколько тысяч рабочих, в основном — молодежь. Глаза у них горят, говорят, что уже за «Экспо». Спрашиваю: «Что нужно сделать, чтобы вы и друзей своих убедили?» А они говорят: «Расскажите, сделайте лекцию отдельную об этом». Я согласился. Отдельно смотрим сейчас идею создания кол-центра и другие варианты.

— Сейчас в истории с «Экспо» Екатеринбург представляет Россию…

— Наоборот. Россия представляет Екатеринбург. Вот в прошлый раз было как раз, как вы сказали, — и это была такая региональная история. Сейчас же это федеральная история.

— Тогда в этом случае вопрос: какая роль в подготовке и проведении «Экспо» у правительства Свердловской области с губернатором Евгением Куйвашевым и администрации города, а какая — у правительства России и президента? Федеральная власть отдала вам все на откуп или, наоборот, всем заправляет?

— Мы создали АНО «Заявочный комитет «Экспо-2025», она наша, хоть и находится в Москве, и в ней работают лучшие российские специалисты — те, кто выигрывал заявки на Олимпиаду и ЧМ-2018, занимался продвижением на «Экспо-2020»,. Есть комитет, который создан под руководством вице-премьера Аркадия Дворковича — он курирует министров, нас, раздает задания.

Я координирую всю деятельность по Свердловской области, плюс работу с госструктурами. Три дня в неделю я здесь, два дня — в столице. Сказать, что сегодня Москва все у нас забрала, нельзя; но можно сказать, что она делает больше нас в лоббировании, используя ресурсы МИДа и других госструктур — и хорошо, потому что наших ресурсов на это не хватит.

Когда мы говорили про работу в Екатеринбурге с екатеринбуржцами, попросили Москву направить к нам своего специалиста — Тото Дарча, вместе с которым мы отстроим правильную систему. Если бы они приехали сюда, просто дали нам какой-то медиаплан и заставили по нему работать — ничего бы не вышло. Надо с нашими людьми работать по-другому.

Вот мы встречались с предпринимателями. Они говорят, что уже за идею «Экспо», готовы своими деньгами поучаствовать, помогать власти. Потому что они не собираются из Екатеринбурга и Свердловской области уезжать, это их тема. Если «Экспо» выиграем, у них появятся рабочие места, будет увеличение объема продаж и производства стройматериалов — они понимают, зачем выставка нужна.

— На недавних общественных дебатах предприниматели заявили, что буквально молятся на «Экспо», потому что, по их мнению, если не будет выставки, не будет вообще ничего. Это правильная позиция?

— Это старый управленческий прием, который называется «поставить в зону смерти» — мотивация «либо выигрываем, либо проигрываем». Они тут готовятся идти до конца. Утверждение неверное, потому что в любом случае развитие города не остановится — но тут уже будем говорить о динамике.

Если выиграем «Экспо», то сможем выполнить за несколько лет множество задач: например, создадим единую агломерацию с Челябинском при помощи скоростной дороги, построим метро, освоим территорию города, расширим и трансформируем городскую инфраструктуру. Если не выиграем — это сделают уже наши дети.

Вообще, Екатеринбург за 25 лет прошел такой путь, какой города проходят за сотни лет, мы сделали то, во что никто не верил. Когда мы планировали первые разработки стратегического плана, первыми показателями в 2001 году мы ставили строительство 1 млн кв.м жилья ежегодно и среднюю зарплату в 1000 долларов. Мне говорили: «Ты понимаешь, что ты несешь? Мы в Советское время строили лишь 700 тысяч». А в 2007-м году мы выпили шампанское за первый введенный миллион «квадратов».

То же самое с зарплатой: если в начале нулевых она была 200 долларов, то в 2014-м до девальвации — тысячу. План был рассчитан до 2015 года, и мы сумели достичь 90% показателей. Но мы это все делали своим ресурсом. Что-то недоделывая, где-то расставляя приоритеты: например, строили метро, а не дороги; делали развязку на Сортировке, а не реконструировали Малышева и Ленина. Потому что денег не хватало. Это же как дома — количество денег ограничено, принимаешь решения, что делать в первую очередь.

Но с «Экспо» у нас возникает возможность пригласить к себе большое количество людей со всего мира и получить деньги от Федерации, чтобы сделать все красиво.

— Но за семь лет вообще реально успеть сделать все, что запланировано? Освоить 555 га — это же огромная территория!

— Да, цифра большая, объем работы тоже. Мы уже сейчас понимаем ошибки Сочи, когда за год до сдачи объектов дорога на Красную поляну была расписана по подрядчикам: один час идут вверх фуры одного подрядчика, второй — другого; потом они также по расписанию спускались. Доходило до того, что песок завозили вертолетами.

У нас на территорию экспо-парка сейчас есть одна дорога — это Татищева, и ее не хватит. Надо делать два въезда с Московского тракта, чтобы грузовики со стройматериалами не перегораживали нам весь город. И пришло время строить мост с Сортировки: сперва эксплуатировать его как железнодорожный, а потом убрать рельсы и превратить его в автомобильный. И Сортировка, Заречный, Колмогорова, которые постоянно стоят в пробках, сразу же «разошьются»: Сортировка начнет ездить не через Бебеля, а напрямую выходить на ВИЗ, на Московский тракт.

То же самое с метро: если мы построим ветку ВИЗ — Каменные палатки, легче жить станет не только визовцам, но и жителям центра, потому что у них не будет этого жуткого количества машин на улицах.

— Была информация, что из Кольцово пустят электричку до экспо-парка. Это правда?

— Это один из рассматриваемых вариантов, почему бы и нет. Даже есть идея с канатной дорогой. Будем смотреть.

— Поговорим о конкурентах, точнее, о нас на их фоне. Все знают про Париж и Осаку, да и про Баку слышали, но не многие знают о Екатеринбурге. Над узнаваемостью города надо работать, как это будет происходить?

— Когда мы первый раз подавались на «Экспо-2020», про нас никто не слышал, это правда. Но сейчас нас знают, хотя бы потому, что у нас пройдет чемпионат мира по футболу. Но есть и другие достижения, благодаря которым о Екатеринбурге слышали. Например, технический музей в Верхней Пышме — это уже далеко не российская история, Андрей Козицын (глава УГМК, — прим.ред.) сделал из него мировую историю.

Помимо этого, у нас проходил ШОС, к нам приезжает президент РФ Владимир Путин, каждый год мы проводим «Иннопром», губернатор Евгений Куйвашев активно работает на международном уровне, в городе много посольств и консульств разных стран. Это все идет нам в плюс.

— Есть ли вероятность, что «Экспо» даст рост не только Екатеринбургу, но и соседним городам, всему Уралу?

— Совершенно точно даст. Сейчас мы с Челябинском говорим о строительстве скоростной дороги, потому что наш аэропорт не потянет тот объем приезжих, который мы планируем.

— В Кольцово говорили, что в случае победы заявки на «Экспо» будут строить третий терминал. Даже с ним не потянет?

— Сейчас производительность Кольцово — 10 млн человек в год. Нам нужно, чтобы в город приехало 40 млн за полгода.

— А не 14 млн человек, о которых говорилось ранее?

- 14 млн — это количество индивидуальных посещений. Но ведь некоторые могут по несколько раз приезжать, и мы говорим о сумме максимальной. Но даже если не 40 млн, а 30 млн человек за полгода, то нам нужен аэропорт мощностью 60 млн в год. Это Шереметьево. Нам здесь такой аэропорт зачем? Закончится выставка, что мы с ним делать будем?

Но у нас есть Челябинск с их аэропортом. И мы должны сделать так, чтобы человек, приземлившись там, через час был уже у нас. Это как из московских аэропортов на «Аэроэкспрессе» или на такси в центр.

Эта дорога объединит два крупных города в одну большую агломерацию, и для этого нам не надо будет ждать строительства скоростной дороги Москва — Пекин. Человек будет добираться из центра Челябинска в центр Екатеринбурга, просто попив кофе. И это совсем другая коммуникация, другие потоки средств, трудовой силы, финансов, технологий.

А у тех, кто приедет на «Экспо», появится возможность съездить на челябинские озера, которые мы все так любим. Или Челябинск будет что-то проводить, и их гости будут приезжать у нам.

— Экспо-парк будет расположен на берегу Верх-Исетского пруда. Можно ли сделать там рекреационную зону, чтобы не хотелось ездить на те же челябинские озера?

— Представьте, что останется от пруда, если там полгода ежедневно будут отдыхать 250 тысяч человек? Там от берегов ничего не останется, жуть что начнется — ни сесть, ни встать. Инфраструктура не выдержит очистки воды.

— А если смотреть после «Экспо»?

— А вот после него уже можно будет об этом говорить: народу станет меньше, инфраструктура останется. Если горожане смогут приезжать туда отдыхать — будет круто.

— Я правильно понимаю, что часть зданий экспо-парка будут капитальными, а часть — временными? Наша задача — построить первые; а вторые возведут страны-участницы?

— Да. Например, мы были в Астане на малом «Экспо», и у Цирка дю Солей там был свой легкосборный павильон, в котором они давали ежедневно представления. Потом они уехали, но на месте павильона осталась инженерно подготовленная земля со всеми коммуникациями, сетями, дорогами — строй на этом месте что угодно. То же самое будет у нас.

— То есть этот район после «Экспо» мы еще будем достраивать? Перспективы на сколько? На десятилетия?

— Университет там построим. Я все мечтаю, что у нас появится технический университет — для инженеров, для тех, кому повезло с учителем математики в школе. Такая силиконовая — титановая долина.

— Уже сейчас надо думать, что нашим инженерам надо показать на «Экспо» — чтобы не было такого, что мы построим парк, а выставлять там будет нечего. Какая-то работа уже ведется в этом направлении? С молодыми учеными, например?

— Безусловно, этим надо заниматься. На самом деле, нам есть что показать. И все эти истории о том, что Россия отстала в технологиях — лишь маркетинговые ходы. Исходя из того, что наши в Сирии показали, все у нас хорошо. Вопрос в том, как эти технологии довести до людей, чтобы они были доступными.

То есть мы умеем это делать, но китайцы это делают пусть менее качественно, но дешевле и быстрее. Нам надо научиться отдавать технологии нашим гражданам быстрее.

— И последний вопрос. Какой бы символ Екатеринбурга вы хотели бы после «Экспо»?

— Эйфелева башня в Париже была всего лишь входом на выставку, так почему бы и нам не поставить что-то подобное. Только сделать это знаком слияния Европы и Азии — с большими буквами «Е» и «А».